В Германии скончался выдающийся одесский учитель (некролог)

Выдающийся одесский учитель-филолог Борис Шер скончался 20 августа в клинике Святого Георга, что в немецком Лейпциге, на 85 году жизни.

Об этом «Думской» сообщили родственники педагога, который воспитал несколько тысяч одесситов, включая автора этих строк.

Шер Борис Емилевич родился 13 января 1938 года в Одессе в еврейской семье. Отец был шеф-поваром, мать – домохозяйкой. Пережил оккупацию и Холокост. После школы и технического училища работал слесарем на заводе. В детстве много читал и полюбил литературу, что определило выбор профессии. После срочной службы в армии поступил на филологический факультет Одесского университета Мечникова. Распределился в школу №56, расположенную на Тенистой улице, где смог проработать 35 лет. Был классным руководителем.

Выпускники Бориса Шера вспоминают его как прекрасного профессионала, большого знатока русской и не только словесности, великолепного педагога – иногда сурового, но всегда справедливого.

После выхода на пенсию его пригласили в школу «Ор Самеах», где Борис Емилевич самостоятельно разработал и преподавал интегрированный курс еврейской литературы.

Последние 11 лет Шер жил в Германии, где и умер

И от себя. Некрологи – жанр сложный. Официальные предполагают перечисление заслуг, достижений, регалий: то окончил, там проявил себя. Родился, получил образование, чего-то достиг, а потом умер на таком-то году жизни. Иногда добавляют: «После продолжительной болезни». Неофициальные – это описание эмоций, попытка что-то рассказать о человеке, который сыграл определенную роль в твоей жизни.

Я предпочитаю неофициальные. Признаюсь, я устал от эмоций, устал от некрологов. Слишком много их в последнее время. Я похоронил отца, лучшего друга, первого главреда, университетского учителя, десятки товарищей-фронтовиков. Я устал хоронить! И устал писать некрологи. Может, это возрастное? Полагаю, кто-то наверняка уже заготовил некролог на меня.

Но Борис Емилевич – это особый случай. Это Учитель. Именно так. С большой буквы. Он был резок. Был нетактичен и даже жесток. Он мог высмеять ученика при всем классе – частенько этим несчастным был я. Высмеивал непедагогично, порой унизительно. Да, помню и обижаюсь до сих пор. И не считаю это нормальным! Но, несмотря на все, из класса, в котором он, по всей видимости, видел свою cantus cycneus, лебединую песню, я был единственным, кто выбрал в качестве факультативного выпускного экзамена сочинение по русскому языку. Такие вещи не забываются. У меня до сих пор перед глазами эта картина: классный руководитель, который еще вчера был всемогущим начальником, практически вождем, стоит в пустом кабинете и смотрит на одного человека, посчитавшего его предмет значимым, и растерянно разводит руками… Я, кстати, сдал тот экзамен на отлично.

У Бориса Шера было множество недостатков, но куда больше достоинств. Он подарил мне то, что называют чувством языка, и, пожалуй, предопределил выбор профессии. К нему можно было прийти в кабинет и поделиться сокровенным. И всегда он казался монументальной фигурой.

Собственно, он и был монументальным – в хорошем смысле этого слова. Живым и умным. Противоречивым, да. Сложным, да. Но живым! Свою профессию он рассматривал как творчество и действовал именно как творец.

Ваятель человеческих душ…  

Вечная память вам, Борис Емильевич. Спасибо за все.